зато мой друг лучше всех играет блюз (ц)
Детство уже точно прошло. Раньше мама разрешала приступать к сладостям или фруктам, которые у нас были за редкость, только после того как мы съедим основное блюдо, например, суп или макароны. Теперь в редкое время, что мы проводим дома, в ответ на вопрос «А можно…?», уже въевшийся в меня и ставший кусочком моего мировоззрения и характера, в основном слышу «Конечно, можно. Бери, сколько хочешь». Эта мамина фраза настолько непривычна мне, что неспроста наталкивает на мысль, - долго же я тут не живу, если всё так изменилось. «А как же папа – он же ещё не ел!» - и как обычно оставляю, чтобы всем хватило. И все равно не могу привыкнуть к тому, что взрослая жизнь как-никак позволяет приобретать и наслаждаться вдоволь сладостями, которые были во времена детства настоящими драгоценностями, например, шоколадную пасту. Вот стоит она перед тобой, и ешь сколько хочешь, хоть всю за раз, хоть мажь, хоть ложками, - и эта доступность напрочь вытесняет из пасты всё её детское волшебство, когда мы старательно подъедали с тарелок все макаронины, чтобы честно заслужить бутерброд-два белого хлеба с пастой. Потом, конечно, нас было трудно остановить, и как в старом рассказе мы – совсем дети – могли не оставить ни ложки ни маме, ни папе, которые предоставляли нам право первых в очереди на поедание любимого нами продукта. И всё это тоже детство. Было… И есть… Время, из которого только по прошествии многих лет начинаешь делать взрослые выводы и, таким образом, по-настоящему взрослеть.